Даже во время интервью Вадим Лапин не может усидеть на месте: кажется, что он все время сканирует взглядом происходящее в зале ресторана. «Кристина, - кричит он, срываясь с места и устремляясь к хостес, - встречай гостей сама! Охраны не должно быть видно. Если они будут стоять в дверях, отправятся домой!»
Мы сидим в «Бегемоте» - одном из ресторанов группы Ginza Project в Петербурге, напротив Казанского собора. Еще недавно тут находилось другое их заведение, Tiffany cafe, которое было задумано как остромодное место, - Лапин и его партнер Дмитрий Сергеев даже купили на Sotheby’s платье Одри Хепберн из «Завтрака у Тиффани» за $1 млн, чтобы выставить в зале. Сам ресторан обошелся в сопоставимую сумму, но постепенно шум вокруг него сошел на нет, и Лапин с Сергеевым сменили формат и вывеску. Вот уж кто не боится экспериментировать!
В их холдинг входят сейчас 25 ресторанов в Москве, Петербурге, Ростове и Нью-Йорке, помимо этого имеется сеть из 36 недорогих кафе «Япоша». Оборот группы в 2007 году составил $70 млн, выручку за 2008-й Лапин не называет, но уверяет, что она сильно выросла за счет увеличения числа ресторанов вдвое. «Ginza теперь в плюсе, - говорит управляющий партнер компании «Ресторанный консалтинг» Андрей Петраков. - Поскольку может позволить себе активное развитие даже сейчас».
25 разнородных ресторанов с собственными вывесками - очень высокий результат в российском бизнесе. Большим, чем у Ginza, количеством авторских заведений управляет только легенда российского ресторанного бизнеса Аркадий Новиков (38 ресторанов), но он на рынке с начала 1990-х, а Лапин и Сергеев пришли в отрасль всего пять лет назад и, в отличие от профессионального повара Новикова, раньше в ресторанах бывали только как посетители. Как им удается обгонять профессиональных рестораторов?
Обувщик и торговец землей сделали ставку на суши
Лапин сделал первые деньги на производстве обуви. Потом стал импортировать ее из Италии, а заодно открыл в центре Питера пару магазинов дизайнерской одежды. «Я ездил на выставки, шоу, показы, - вспоминает бизнесмен. - Мне открылся мир». В 2003-м его друг Дмитрий Сергеев, который заработал капитал на торговле земельными участками и перебрался в Москву, обнаружил, что в столице продолжается бум суши-баров. Он предложил Лапину заняться новым делом. Тот отнекивался, пока петербургские друзья, открывшие на Петроградской стороне дорогой спортивный комплекс, не попросили подыскать человека, который мог бы устроить у них японский ресторан. Лапин решил не отказываться. «Я сказал, что мы знаем такого человека», - говорит он. Повара Сергея Хана (сейчас он руководитель всех шеф-поваров Ginza Project) перекупили в Киеве, куда тот собирался переехать, поработав в нескольких суши-заведениях Москвы, остальной персонал набрали через рекрутеров.
Создание первого ресторана (он и дал название всей группе) обошлось партнерам в $600 000 - небольшую по нынешним меркам сумму. «Мы его долго раскручивали, - вспоминает Лапин, - а потом сделали летнюю веранду, первую в Питере, стали проводить там вечеринки «как в Москве» - и ресторан окупился».
Составив на примере Ginza представление о новом бизнесе, партнеры принялись открывать по пять ресторанов в год - то есть по заведению стоимостью $2–3 млн каждые два месяца. Где они находили деньги, помещения и идеи? Фактически они продавали инвесторам со средствами и связями свое умение заниматься ресторанным бизнесом.
Питерцы начали завоевание Москвы через караоке-клуб
Один из таких инвесторов - Михаил Баженов, совладелец петербургского холдинга «Адамант». Основную долю 700-миллионной (в долларах) выручки «Адаманту» приносят десятки торговых центров и производство строительных материалов, но свободные средства Баженов вкладывает в ресторанный бизнес.
«Вы в Москве живете? Может, знаете «Джельсомино»?» - спрашивает Баженов, удобно устроившись в кресле своего кабинета, выходящего огромными окнами на канал Грибоедова. Кто же не знает «Джельсомино»? В этом караоке-клубе на Петровке заказ одной песни стоит 600 рублей, зато подпевать вам будут профессиональные бэк-вокалисты. Здесь проводили время - по крайней мере пару лет назад - московские знаменитости и шумно отдыхала Пэрис Хилтон. «На этом месте был наш с партнером ресторан «Табу», - рассказывает Баженов. - Мы решили что-то переделать, поговорили с московскими продюсерами. А московские продюсеры - очень непростые ребята для разговоров… И мы пригласили Ginza».
Лапин и Сергеев стали соинвесторами (их доли не разглашаются) и принялись делать на месте «Табу» новое заведение - свой первый московский проект. «В Петербурге люди больше посещают рестораны в пятницу-субботу, - удивляется Лапин. - А в Москве, кажется, это происходит каждый день. Здесь телевидение, премии, шоу, вокруг которых много селебрити с запредельными гонорарами». Караоке-клуб окупился за три года. Вскоре Ginza на деньги Баженова и его партнеров по «Адаманту» начала открывать один ресторан за другим: Blackberry в Москве, «Мамалыгу», «Шарлотткафе» и «Бегемот» в Петербурге.
«Мы управляем и соинвестируем, - раскрывает схему своей работы Лапин. - После вычета расходов из доходов образуется прибыль, часть которой идет на оплату услуг управляющей компании, остальное распределяется между учредителями пропорционально доле участия». В некоторых проектах Ginza выступает лишь как управляющая компания, но чаще участвует в инвестициях.
Рестораны окупаются за три года
Сколько зарабатывают рестораторы? Выручка авторских ресторанов (то есть без «Япоши») в Ginza Project составляет, по оценкам опрошенных Forbes экспертов, примерно $80 млн в год. Как говорит Денис Яхно, глава консалтинговой компании «Настроение +», управляющие компании в ресторанном бизнесе могут получать около 30% прибыли. При 30-процентной докризисной рентабельности заведений доходы Лапина и Сергеева только от управления могли достигать $7–8 млн в год.
Сторонние инвесторы тоже не остаются внакладе. «Расчетный срок окупаемости - три года», - объясняет Лапин. До кризиса в среднем получалось добиться ее за два. По крайней мере, еще один партнер Ginza - директор Московского музея современного искусства Василий Церетели - работой рестораторов доволен: «Они знают публику, которая их любит, и стараются именно для нее». Семье Церетели принадлежал ресторан аргентинской кухни La Parila в Гагаринском переулке в Москве. «Там все было сделано для того, чтобы ресторан был успешный, но он не был, - эмоционально рассказывает Церетели. - И тогда мы подружились с Ginza». Лапин и Сергеев переделали заведение в ресторан грузинской кухни «Эларджи». «Я сам видел, как один из них приезжал в ресторан и по нескольку часов объяснял, как должна лежать бумага в туалете, как полотенце, какими будут музыка, воздух», -рассказывает Михаил Баженов из «Адаманта».
Управляющих ресторанами обучают не только владельцы - некоторые из них, по словам Лапина, прежде чем получить бразды правления авторским рестораном, проходит жесткую школу «Япоши», где принято экономить каждую копейку.
Переименование «Япошки» в «Япошу» стоило $2 млн
Сеть дешевых японских ресторанов Лапин и Сергеев начали создавать сразу после открытия первого ресторана Ginza, который оправдал их расчет на суши-бум в России. Дмитрий Сергеев придумал название «Япошка» и концепцию «суши-антисуши»- тем, кого пугает сырая рыба и водоросли, в «Япошке» предлагались борщ и салат оливье. В 2006 году, когда стали открываться «Япошки», казалось, места для новых заведений уже нет: в Москве работали «Якитория» и «Планета Суши», в Петербурге - сеть «Евразия» из 30 заведений. Но за три года «Япошка» вплотную приблизилась к конкурентам: у нее 36 ресторанов, из них 19 в Москве. В процессе расширения сеть сменила вывеску с «Япошки» на «Япошу» - по одним данным, это произошло по просьбе посольства Японии, по другим - владельцы сами решили, что неполиткорректное название при быстром расширении несет в себе риски. Переименование обошлось в $2 млн.
Сеть суши-баров тоже развивалась на деньги сторонних инвесторов - в 2007 году Лапин и Сергеев договорились с подконтрольным Илье Юрову банком «Траст». По подсчетам Андрея Петракова из «Ресторанного консалтинга», открытие сетевого кафе площадью 300 кв. м со средним чеком как в «Япоше» может обходиться сейчас в $600 000–700 000. Исходя из этого, объем вложений в «Япошу» можно оценить в $20–25 млн. В прошлом году оборот сети составил около $70 млн. Рассчитать окупаемость сети эксперты не берутся.
Появившись в Москве, «Япоша» начала ценовую борьбу, подавая суши с лососем по 29 рублей - примерно на треть дешевле, чем у конкурентов. В кризис Ginza стала жестко торговаться с собственниками помещений о ставках аренды («Япоша» одной из первых объявила, что будет добиваться снижения ставок на 30%). В итоге с начала 2009-го у Ginza появилось два новых кафе «Япоша» и 13 новых авторских ресторанов.
Конечно, большинству этих ресторанов далеко до таких московских хитов, как «Кафе Пушкинъ» Андрея Делосса или «Аист» и «Недальний Восток» Аркадия Новикова, у которых вечерами выстраиваются в два ряда лимузины с ожидающими своих хозяев водителями и телохранителями. Но еще один шаг, приближающий их к лидерам рынка, основатели Ginza Project сделали. В этом году Аркадий Новиков впервые решил открыть ресторан за пределами Москвы - в Петербурге - и выбрал в партнеры Лапина и Сергеева. Вместе они готовят к открытию заведение итальянской кухни. Что если точка зрения Новикова на то, где должна стоять охрана, не совпадет с мнением Лапина? «Прислушаемся к его мнению, - быстро отвечает Лапин. - Может, и в других ресторанах схему подкорректируем».
На его счету такие заведения, как Ginza, «Мари Vanna», Terrassa и Tiffany’s cafe в Петербурге, Blackberry, Prada cafe и Sorry, babushka в Москве, а Los Dados, открытый Лапиным в Нью-Йорке, вошел в десятку лучших мексиканских ресторанов Америки. Этой осенью он не только представляет новые проекты – «Царь» и семейный итальянский ресторан Francesco – в родном городе, но и планирует ресторанную экспансию в Лондон.
Кто вы по образованию?
Я экономист, закончил Инжэкон. Время, когда я учился, было неспокойное – трудно было понять, какие профессии будут востребованы. Экономическое образование я считал универсальным. Среди моих преподавателей, между прочим, был Анатолий Чубайс, он вел у нас предмет «Научно-исследовательские и опытно-конструкторские разработки», объяснял алгоритм написания научной работы. Уже тогда было понятно, что Чубайс на экономику смотрит шире, чем все прочие выросшие при социализме. Я считаю, что во время перестройки он, Егор Гайдар и еще группа политиков перевели страну на правильные рельсы. Конечно, что-то можно было сделать менее болезненно для населения, но вы же знаете, как у нас все происходит. Я уверен, что Чубайса еще оценят в будущем, хотя сейчас он в народе не популярен. Мне очень повезло, что я учился у такого прогрессивного преподавателя.
Как вы пришли в ресторанный бизнес?
Как и все, случайно, по совету своего друга Димы Сергеева, бизнесмена из Москвы. Там открылось огромное количество суши-баров, и он посоветовал мне сделать такое же заведение здесь. Как раз в то время другие мои друзья, владельцы фитнес-центра, хотели открыть по соседству ресторан здорового питания. А у нас ведь с полезной едой почему-то ассоциируются исключительно суши. Так появилась Ginza.
А вы сами умеете готовить?
Конечно. Могу сделать борщ, уху, грибной суп, причем по всем правилам. Я жил в очень хлебосольной семье, на праздники к нам приходило много гостей, и я всегда помогал маме покупать продукты на рынке, готовить, знал, как сделать любой салат. У нас были свои фирменные рецепты, оставшиеся от бабушки: наполеон, сметанник. Бабушкины пироги – это вообще самое яркое воспоминание из моего детства. Они были совершенно изумительные, просто таяли во рту! Теперь пирожки по этому рецепту пекут в ресторане «Мари Vanna».
Рестораторов в городе не так много. Соревнуетесь?
Когда-то мы все говорили: мы не конкуренты, чем больше хороших ресторанов, тем лучше. Но сейчас соперничество уже ощущается, каждый старается стать первым. Тем не менее у меня прекрасные отношения с рестораторами Эдиком Мурадяном, Арамом Мнацакановым, Леней Гарбаром, Вовой Львовским, Женей Пригожиным. Мы давно знакомы, это мои друзья по жизни.
Со стороны кажется, что ваш бизнес развивается стабильно и без эксцессов. Но ведь наверняка и с непредвиденными обстоятельствами сталкиваться приходилось?
Пару лет назад в ресторане Ginza случился пожар. В тот вечер там выступала группа «ВИА Гра». Когда девушки исполняли заключительную песню, загорелся занавес. Это было эффектно – гости решили, что видят кульминацию программы. Наутро, когда новость о пожаре разлетелась по городу, многие приехали посмотреть на пепелище, но сгорела только терраса, ресторан работал как ни в чем не бывало. Друзья потом долго спрашивали, не приснилось ли им все это.
Большинство людей в ресторане отдыхают, вы – и отдыхаете, и работаете. Как вы проводите досуг?
Скажу честно, даже на досуге меня тянет в рестораны. Заглядывать с друзьями в свои заведения я не люблю: там действительно чувствуешь себя как на работе, замечаешь недочеты, начинаешь нервничать; друзья тоже нервничают, что ты не уделяешь им должного внимания. Поэтому если мы хотим пообщаться и поболтать, ходим в «чужие» места, где нас не знают. Кроме того, я люблю спорт и путешествия. Недавно пошел заниматься боксом ради аэробной нагрузки – мне очень понравилось, такой интеллектуальный вид спорта оказался! Англичане-то были не дураки. Даже чисто технически попасть в лицо другого человека очень сложно, почти как в фехтовании. К тому же идет очень интенсивная нагрузка: сорок минут в боксе – это как два часа в фитнесе.
Вы много путешествуете. В какой стране вам нравится больше всего?
В Италии. Итальянцы очень похожи на русских и темпераментом, и ментальностью. Например, понятие «друг» у них всегда выше понятия «долг». Они менее вредные, чем остальные европейцы, в меньшей степени националисты, чем французы и немцы. В Италии я не чувствую себя иностранцем, мне там дышится легко и свободно.
Некоторые бизнесмены говорят, что раз в пять-десять лет надо менять сферу бизнеса, чтобы не было скучно. У вас не возникало желания заняться чем-то принципиально новым?
Когда ты понимаешь, что достиг всего, чего мог, пожалуй, стоит двигаться в другом направлении. Но если ты видишь перед собой поле непаханое, делать это рано. Ресторанный рынок в России пока находится в зачаточном состоянии, поэтому еще многое предстоит делать и переделывать. У меня на ближайшие пять-десять лет очень большие планы.
— Сто помещений?
— Просто продолжаем развивать «Япошу» и планируем три сетевых проекта. А так в ближайшее время еще десяток ресторанов откроем. Или пятнадцать. Да, штук 15-20 к осени откроем.
— Новикова обогнали уже?
— У него полтинник есть уже? Ну мы рядом где-то. В Петербурге летом еще несколько штук откроем. Еще весной в Нью-Йорке в Meatpacking District откроется лаунж-бар Double Seven. Cейчас мы досматриваем еще помещение одно, тоже в Meatpacking. У нас в Нью-Йорке хорошо рестораны идут — и «Мари Ванна», и Los Dados. Неделю назад в «Мари Ванне» Клинтоны отметили день рождения дочери, а за неделю до этого Мик Джаггер с семьей был. Все едят сало, представляете? Им это прикольно.
Ресторан «Мари Ванна» в Нью-Йорке
— Как это они называют? Стопроцентный fat?
— Да так и называют: сало. Борщ еще с бефстрогановом метут, пельмени. Но сало — это хит.
— Это правда, что вы потратили 2 миллиона долларов, чтобы «Япошку» в «Япошу» переименовать?
— Ну а сколько, вы думаете, надо — все меню-вывески поменять?
— И зачем это надо было?
— Скажем так, в большей степени из-за -планов на будущее, связанных с политкор-ректностью.
— Где вы в свои заведения работников -находите?
— На самом деле первый ресторан тяжело открыть, второй ресторан тоже тяжело, третий еще тяжелее, чем первый и второй, а потом уже проще. Формируется команда — и если она успешная, люди сами собой находятся.
— А официанты? Опытных ищете или, как у Новикова, с улицы берете и выращиваете?
— Молодых растим.
— А постарше не берете? Как в «Маминой пасте »: все официантки — женщины за сорок.
— О, это мечта каждого ресторатора, но у нас они просто еще не сформировались, ресторанный бизнес все-таки молодой еще.
— А научить людей постарше?
— Мы в это не верим. Переучить никого не-возможно. К нам приходили с круизных судов официанты, им уже за 30, так вот, их было аб-солютно уже ничему научить невозможно. Зато у нас хостес отличные. Они все очень красивые, в них влюбляются, женятся. Есть правило такое: девушки работают хостес два-три месяца — и все, очень быстро выходят замуж. Недавно даже один мой достаточно близкий товарищ увел хостес из караоке «Джельсомино», женился, уже ребенок есть.
Вадим Лапин и Аркадий Новиков в ресторане Francesco
— Это вы с помощью хостес сделали мертвый «Манон » главным светским местом Москвы?
— Ну вы же сами знаете, успех ресторанного бизнеса не в чем-то конкретном, особенно в России. Успех чаще всего состоит из нюансов. Когда мы пришли в «Манон», то предложили Андрею (Деллосу, владельцу ресторана «Манон». — Прим. ред. ) что-то корректировать. Например, мы изменили барную стойку. Та, которая там была, нам показалась непривлекательной — из холодного металла, находиться за ней было некомфортно. Немного адаптировали кухню — она была вкусная, но мы понимали, что для этой аудитории нужно попроще. Свет чуть-чуть приглушили. Звук исправили.
— То есть существует какой-то вполне конкретный рецепт успеха?
— Для каждого случая все индивидуально — вот официанты, например, у того же Айзека (Корреа, основателя сети кафе Correa’s . — Прим. ред. ) в первом ресторане на Грузинской очень friendly, там нет суперуслужливости, но при этом они спрашивают, как дела, разговаривают с тобой о чем-то. Для Correa’s это очень хорошо, а для какого-то другого места абсолютно неуместно. Но стопроцентные рецепты тоже есть — напри-мер, кальян. Клубный проект без кальяна не-возможен.
— Откуда это у нас? Восточная совсем история вдруг превратилась в народную забаву.
— Я, честно говоря, не люблю кальян, но есть те, кто любит. Кто-то любит белые трюфели, а кто-то кальян. Люди выбирают места, где хороший кальян, и даже если кухня им не нравится, они все равно туда приезжают.
— Но это же не белые трюфели! Кальян — это массовое помешательство, все его теперь курят.
— Тенденция сейчас такая, но я думаю, что это может скоро пройти. Вот был мате несколько лет назад, вы сейчас вспомните, что это такое? Это же полное помешательство, я сам бегал, искал эти трубочки специальные, калебас нигде нельзя было достать, какие-то люди привозили. Постоянно все спрашивали мате, если не было, никто не оставался, дальше шли искать. А кальяны… Может, они и дольше продержатся.
Пэрис Хилтон в караоке «Джельсомино»
— А вам не кажется, что это надо как-то подавлять? Или невозможно с кальянами -бороться?
— Где-то это странно — в «Пушкине» или в итальянском ресторане. В восточных, азиат-ских и тусовочных, мне кажется, нормально. Мы, кста-ти, в Нью-Йорке пытаемся купить заведение с калья-ном. У них там таких мест три, по-моему. Мы их посмотрели, поняли, что это ужасно, и реши-ли сделать российскую кальянную, будет дико популярно. Нью-Йорк — это 25 миллионов насе-ления. На любое направление находятся свои потребители. Даже если не будет массового ажиотажа, все равно найдешь тех любителей, которые будут приходить. Хотя бы одни русские, они все ищут, где кальяны.
— Ну а караоке? Это что? Тоже ведь азиатская традиция абсолютно.
— Ну это крик не крик, но душа поет. Мы за ка-раоке. Только пусть ведут себя хорошо, а то люди русские агрессивны, когда выпьют. Мы в Лондо-не караоке собираемся делать. Там точно пойдет, русских много, а все местные караоке ужасные. Вообще, в силу востребованности мы понимаем, что важно публике, сами себе наступаем на одно место и делаем, как просят. Общие столы, например, знаете, как я люблю! Мы их везде пытаем-ся внедрять, у нас в «Пихто» стоит стол, в Ginza. Но вот у нас в нью-йоркской «Мари Ванне» все за таким столом сидят нормально, а здесь за них садятся только иностранцы. Не хочет никто вместе сидеть, ментальность такая. В Black Berry нам даже пришлось стол раздвинуть. А вооб-ще мы за демократичный сегмент больше.
— А как же платье Одри Хепберн, которое вы за миллион для украшения кафе Tiffany’s пытались купить?
— Мы уже переделали Tiffany’s в «Бегемот», но я до сих пор жалею, что мы его на Christie’s не смогли купить. Мы готовы были 700 тысяч заплатить, но платье ушло примерно за миллион какому-то сумасшедшему пакистанскому торговцу оружием. Зато мы купили все остальное, что было про Одри, — афиши, фотографии, пригла-сительные на премьеру «Завтрака у Тиффани». А платье я сейчас и за миллион бы купил.
— И вы хотели миллион вложить в оформление ресторана?!
— Нам просто нравится все, что с Одри связано. Классная женщина.
Кафе Tiffany’s
— А Пэрис Хилтон как вам? Она у вас, говорят, в «Джельсомино» была.
— Ну так, прикольная. На диван залезла тут же, чего-то пела даже. Ну она же не актриса, это тебе не Одри.
— А у вас Медведев в ресторанах был?
— Путин с Медведевым в «Террасе» были в Петербурге.
— Что ели?
— Китайская утка им очень понравилась, двойную порцию попросили. Ели суши еще и пасту.
— А ресторан закрывали?
— Нет, они, наоборот, попросили, чтобы не за-крывали. Посетители вдруг замечали — бац! — и переставали понимать, что происходит. Нас предупредили заранее, что мы никому не имеем права ничего говорить. В Америке так же. Мы за три дня знали, что Клинтоны будут, приез-жала служба безопасности проверять продукты, серти-фикаты всякие, везде охрана, и нам запретили в Америке говорить кому-либо об этом. Представьте, Хиллари две женщины охраняют. А Матвиенко «Террасу» очень любит и еще Francesco, она к нам ходит, несколько раз с Путиным приходила. Во Francesco еще теперь все время Спалетти ходит (Лучано Спалетти, главный тренер «Зенита». — Прим. ред. ).
— А к вам в караоке политики ходят?
— Еще как.
— И что поют?
— Ясное дело, патриотические песни, что ж еще. «Офицеры, офицеры, ваше сердце под прицелом». Душещипательно.
Cовладелец ресторанного холдинга Ginza Project Вадим Лапин (Фото: Ginza Project)
В нескольких десятках компаний, связанных с группой Ginza, поменялся состав акционеров. В частности, как стало известно газете «Деловой Петербург», основатель группы Вадим Лапин передал сыну свои доли в 38 компаниях с выручкой не менее 1,1 млрд руб.
Смена акционеров в компаниях началась после вступления в законную силу судебных решений по спору между Лапиным и ресторатором Владимиром Спириным. Лапин, Спирин, а также Марина Иваненко были ранее партнерами по ресторанам Sunday и «На речке». В 2013 году Спирин продал доли в этих ресторанах партнерам по номинальной стоимости. Это было нужно им для получения кредита в Промсвязьбанке под залог долей в уставном капитале.
По условиям соглашения между учредителями, в дальнейшем акции Владимиру Спирину должны были вернуться по той же номинальной цене. Но обратная сделка не состоялась, хотя до 2016 года он получал предусмотренную соглашением компенсацию. После прекращения выплат Владимир Спирин пытался оспорить в арбитраже сделки по продаже долей в ресторанах, но безуспешно. В прошлом году он подал к бывшим партнерам гражданские иски о взыскании неустойки за невыплату компенсаций и выиграл дело. Теперь Вадим Лапин лично должен выплатить 42 млн руб., а Марина Иваненко — 30 млн и 42 млн руб. по разным сделкам. Еще одно решение о взыскании с основателя Ginza еще 30 млн руб. пока не вступило в законную силу, так как было оспорено во второй инстанции.
Однако уже после вступления в силу первых судебных решений СМИ узнали, что доли Вадима Лапина в 38 различных компаниях за несколько дней перешли к его сыну Марку Лапину. Также в июле из состава совладельцев 32 юридических лиц, в том числе связанных с Ginza, вышла партнер Вадима Лапина Марина Иваненко. Ее связывают с Дмитрием Сергеевым, давним партнером Вадима Лапина и вторым основателем Ginza. От своих долей в уставном капитале компаний она отказалась в пользу 74-летней Нины Сергеевой.
При этом, по данным СПАРК, Вадим Лапин остается совладельцем 22 компаний (как связанных с ресторанной группой, так и нет) с общей выручкой не менее 925 млн руб. Доли в 14 из них находятся в залоге у ОАО «Промсвязьбанк», то есть для их отчуждения требуется согласие банка на смену учредителей. По словам бизнесмена, процесс оформления долей в бизнесе на детей начался давно, еще в 2014 году, и не связан с судебными исками.
Что касается судебных разбирательств со Спириным, то Лапин отметил, что они длятся с 2016 года. «Суды неоднократно подтверждали нашу правоту, и мы выигрывали процессы, надеемся, так будет и в этот раз. Это решение будет оспорено в суде высшей инстанции. Рано еще ставить точку в процессе», — говорит бизнесмен.
Владимир Спирин, в свою очередь, связывает смену акционеров с попыткой его бывших партнеров скрыть активы. «Я считаю, что Лапин и Иваненко пытаются уклониться от взыскания. По их действиям видно, что активы выводятся, что они пытаются уклониться от исполнения судебных решений», — сказал он журналистам.
Справка
Международный ресторанный холдинг Ginza Project был создан в Санкт-Петербурге в 2003 году Дмитрием Сергеевым и Вадимом Лапиным. В настоящее время холдинг владеет и управляет более чем 150 ресторанами в Москве, Санкт-Петербурге, Баку, а также Нью-Йорке и Лондоне. Среди флагманских проектов — рестораны «Мари Vanna», Butler, Sixty, Uilliam’s, Christian, «Карлсон», Terrassa, «Мансарда» и др., также холдингу принадлежит Даниловский рынок в Москве. Зачастую Ginza Project участвует в проектах не как инвестор, а как управляющая компания.
Александр Лобановский ЭкономикаПетербургский ресторатор Владимир Спирин заявил, что опасается за свою жизнь и здоровье, а также безопасность своих близких на фоне конфликта с совладельцем холдинга Ginza Project Вадимом Лапиным. Об этом Спирин заявил на специально созванной пресс-конференции.
Я обнаружил за собой слежку… Обратился в правоохранительные органы по этому поводу. На машине был обнаружен трекер. Трекер был снят вместе с понятыми. По этому поводу сейчас написано заявление, ведётся разбирательство. Собственно, опасаюсь за жизнь и здоровье свои и своих близких, - сказал он.
Владимир Спирин известен на рынке общепита Петербурга. Среди его проектов - рестораны ZимаЛеto, «Гастроном», «На крыше». Несколько лет назад в этом списке были также заведения «Сандэй» и «На речке», расположенные на Крестовском острове. Историю их потери ресторатор и поведал журналистам.
Создавая ресторан «На речке» в 2009 году, Спирин решил пригласить в партнеры Лапина - на тот момент уже одного из крупнейших рестораторов города. Возглавляемая им «Гинза» вошла в дело, взяв на себя половину бизнеса. Себе Спирин оставил лишь 25%.
Дело пошло, и в 2011 году партнёры запустили ещё один проект - «Сандэй». Там Спирин получил 42,5%, а Лапин и его партнер Марина Иваненко - еще 42,5%.
Когда мы организовали два успешных ресторана, у нас были очень хорошие отношения, мы созванивались, мы встречались, иногда выпивали, обсуждали какие-то совсем не рабочие дела. Я к нему относился, как к старшему, опытному, уважаемому товарищу, бизнесмену, - рассказывает Спирин о своих отношениях с Лапиным в то время.
В 2013 году «Гинза», по словам Спирина, брала крупный кредит «Промсвязьбанка» (этот факт отражен в судебных документах, имеющихся в распоряжении сайт) и ей понадобился крупный залог. Лапин попросил Спирина временно переоформить на него доли в ресторанах.
Стороны заключили договоры купли-продажи по номинальной стоимости. Спирин получил за свои доли около 14 тыс. рублей. Одновременно они подписали соглашения, согласно которым, к 1 апреля 2014 года покупатель должен был вернуть продавцу его доли в бизнесе за те же символические деньги. В случае неисполнения этого условия, в соглашении были прописаны крупные неустойки..
Обратная сделка не состоялась, но, как объясняет Спирин, он не переживал на этот счёт, так как Ginza исправно выплачивала ему дивиденды как участнику общего дела в соответствии с формально проданными долями. В июне 2016 года, рассказывает Спирин, он позвонил Лапину по рабочему вопросу, но получил в ответ смску, которая повергла его в шок.
Получил сообщение, что больше со мной господин Лапин общаться не желает, со мной будет общаться некий его представитель. И после этого я прекратил всяческое получение информации, денег и т.д. от этих заведений. После этого была встреча…, на которой мне было объявлено, что меня не наблюдают в учредительных документах и я могу быть свободен, - говорит Спирин.
Оскорбленный ресторатор подал в Арбитражный суд. Он потребовал признать сделки купли-продажи долей ничтожными. Однако проиграл дела в четырёх инстанциях. Суд пришёл к выводу, что сделки не были мнимыми и доли были проданы по-настоящему.
Однако Спирин не сдавался и в начале 2017 года подал иски в гражданские суды о взыскании неустоек по дополнительным соглашениям. И здесь первая инстанция осталась за ним - Спирину присудили в общей сложности 144 млн рублей. Ответчики (Лапин и Иваненко) уже обжаловали эти решения, новые слушания начнутся этим летом. Именно на этом фоне Спирин заявил об угрозах.
Ginza не ответила на письменный запрос сайт с просьбой прокомментировать ситуацию.
Это первый конфликт между петербургскими рестораторами, который вышел в публичную плоскость, считает президент Федерации рестораторов и отельеров Северо-Запада Леонид Гарбар. По его словам, конфликты в этом бизнесе - не редкость, но даже до суда доходит далеко не всегда.
Это редко выносится, потому что всё-таки ресторанный бизнес - он персональный, и от этого страдает репутация всех сторон, - объясняет Леонид Гарбар.
По его словам, в ресторанном бизнесе нередко заключаются «джентльменские соглашения», не имеющие юридического статуса. И это одна из причин конфликтов.
Если бы все условия чётко прописывались, то конфликтов было бы гораздо меньше. Когда на джентльменских соглашениях договариваются, то надо понимать, что понятие джентльмен к современному бизнесу не относится, - считает Леонид Гарбар.
Добавим, что этой весной, когда на Крестовском острове массово сносили рестораны, чтобы сделать к ЧМ-2018 красивую набережную, то и ZимаЛеto Спирина, и «Сандэй» Лапина сумели устоять. То есть способности договариваться рестораторы всё же не утратили.
